Неточные совпадения
Струя пены, отбрасываемая кормой корабля Грэя «Секрет», прошла через океан белой чертой и погасла в блеске вечерних огней Лисса. Корабль встал на
рейде недалеко от маяка.
Последние два дня дул крепкий, штормовой ветер; наконец он утих и позволил нам зайти за рифы, на
рейд. Это было сделано с рассветом; я спал и ничего не видал. Я вышел на палубу, и берег представился мне вдруг, как уже оконченная, полная картина, прихотливо изрезанный красивыми линиями, со всеми своими очаровательными подробностями, в красках, в блеске.
Мы шли по 9-ти узлов, обогнали какое-то странное, не то китайское, не то индийское, судно и часу в десятом бросили якорь на Манильском
рейде, верстах в пяти от берега.
В одном углу обширного гонконгского
рейда устроено торговое заведение, с верфью, Джердина и Маттисона.
Место видели: говорят, хорошо. С К. Н. Посьетом ездили: В. А. Римский-Корсаков, И. В. Фуругельм и К. И. Лосев. Место отведено на левом мысу, при выходе из пролива на внутренний
рейд. Сегодня говорили баниосам, что надо фрегату подтянуться к берегу, чтоб недалеко было ездить туда. Опять затруднения, совещания и наконец всегдашний ответ: «Спросим губернатора».
Комедия с этими японцами, совершенное представление на нагасакском
рейде! Только что пробило восемь склянок и подняли флаг, как появились переводчики, за ними и оппер-баниосы, Хагивари, Саброски и еще другой, робкий и невзрачный с виду. Они допрашивали, не недовольны ли мы чем-нибудь? потом попросили видеться с адмиралом. По обыкновению, все уселись в его каюте, и воцарилось глубокое молчание.
— «Ведь мы на
рейде?» — «Точно так».
Из окон прекрасный вид вниз, на расположенные амфитеатром по берегу домы и на
рейд.
Я дня два не съезжал на берег. Больной, стоял я, облокотясь на сетки, и любовался на небо, на окрестные острова, на леса, на разбросанные по берегам хижины, на
рейд, с движущеюся картиной джонок, лодок, вглядывался в индийские, китайские физиономии, прислушивался к говору.
Ни одной караульной лодки не было на
рейде; часа через три они стали было являться, и довольно близко от нас, но мы послали катер отбуксировать их дальше.
Не было возможности дойти до вершины холма, где стоял губернаторский дом: жарко, пот струился по лицам. Мы полюбовались с полугоры
рейдом, городом, которого европейская правильная часть лежала около холма, потом велели скорее вести себя в отель, под спасительную сень, добрались до балкона и заказали завтрак, но прежде выпили множество содовой воды и едва пришли в себя. Несмотря на зонтик, солнце жжет без милосердия ноги, спину, грудь — все, куда только падает его луч.
В бумаге еще правительство, на французском, английском и голландском языках, просило остановиться у так называемых Ковальских ворот, на первом
рейде, и не ходить далее, в избежание больших неприятностей, прибавлено в бумаге, без объяснения, каких и для кого. Надо думать, что для губернаторского брюха.
Густые и протяжные звуки разнеслись по
рейду и смолкли.
Мы разрешения не требовали, но к нам явилась третья партия японцев, человек восемь кроме гребцов, и привезла «разрешение» идти и на второй
рейд.
Наконец мы вошли на первый
рейд и очутились среди островов и холмов. Здесь застал нас штиль, и потом подул противный ветер; надо было лавировать. «Куда ж вы? — говорили японцы, не понимая лавировки, — вам надо сюда, налево». Наконец вошли и на второй
рейд, на указанное место.
«Тяжба» — на нагасакском
рейде!
В этой неизвестности о войне пришли мы и в Манилу и застали там на
рейде военный французский пароход. Ни мы, ни французы не знали, как нам держать себя друг с другом, и визитами мы не менялись, как это всегда делается в обыкновенное время. Пробыв там недели три, мы ушли, но перед уходом узнали, что там ожидали английскую эскадру.
Особенно напала на меня тоска, когда я завидел
рейд и наш фрегат, вооруженный, с выстреленными брамстеньгами, вытянутым такелажем, совсем готовый выйти в море.
Часов с трех пополудни до шести на неизмеримом манильском
рейде почти всегда дует ветер свежее, нежели в другие часы суток; а в этот день он дул свежее всех прочих дней и развел волнение.
— И что? — допытывался я уже на другой день на
рейде, ибо там, за рифами, опять ни к кому приступу не было: так все озабочены. Да почему-то и неловко было спрашивать, как бывает неловко заговаривать, где есть трудный больной в доме, о том, выздоровеет он или умрет?
Мы через
рейд отправились в город, гоняясь по дороге с какой-то английской яхтой, которая ложилась то на правый, то на левый галс, грациозно описывая круги. Но и наши матросы молодцы: в белых рубашках, с синими каймами по воротникам, в белых же фуражках, с расстегнутой грудью, они при слове «Навались! дай ход!» разом вытягивали мускулистые руки, все шесть голов падали на весла, и, как львы, дерущие когтями землю, раздирали веслами упругую влагу.
Португальцы поставили носилки на траву. «Bella vischta, signor!» — сказали они. В самом деле, прекрасный вид! Описывать его смешно. Уж лучше снять фотографию: та, по крайней мере, передаст все подробности. Мы были на одном из уступов горы, на половине ее высоты… и того нет: под ногами нашими целое море зелени, внизу город, точно игрушка; там чуть-чуть видно, как ползают люди и животные, а дальше вовсе не игрушка — океан; на
рейде опять игрушки — корабли, в том числе и наш.
Утром уже на другой день, 11-го марта, мы вошли в бухту Пио-Квинто северным входом и стали за островком того же имени, защищающим
рейд.
Декорация бухты,
рейда, со множеством лодок, странного города, с кучей сереньких домов, пролив с холмами, эта зелень, яркая на близких, бледная на дальних холмах, — все так гармонично, живописно, так непохоже на действительность, что сомневаешься, не нарисован ли весь этот вид, не взят ли целиком из волшебного балета?
В этой гряде было два входа на
рейд, один узкий с севера, другой еще уже — с юга.
Гавани на Мадере нет, и
рейд ее неудобен для судов, потому что нет глубины, или она, пожалуй, есть, и слишком большая, оттого и не годится для якорной стоянки: недалеко от берега — 60 и 50 сажен; наконец, почти у самой пристани, так что с судов разговаривать можно, — все еще пятнадцать сажен.
Осторожно и медленно, как будто высматривая тайного врага в засаде, подходили мы в темноте к сингапурскому
рейду.
Едва наш катер вышел за ворота, на третий
рейд, японские лодки прижались к каменьям, к батареям и там остались.
— Ожидание попутного ветра на Спитгедском
рейде.
Адмирал, напротив, хотел, чтоб суда наши растянулись и чтоб корвет стал при входе на внутренний
рейд, шкуна и транспорт поместились в самом проходе, а фрегат остался бы на втором
рейде, который нужно было удержать за собой.
Сегодня были японцы с ответом от губернатора, что если мы желаем, то можем стать на внутренний
рейд, но не очень близко к берегу, потому что будто бы помешаем движению японских лодок на пристани.
Музыка, едва слышная на
рейде, раздавалась громко из одного длинного здания — казарм, как сказал консул: музыканты учились.
Приход на
рейд. — Малайцы и индийцы. — Прогулка по городу и окрестностям. — Европейский, малайский и китайский кварталы. — Продажа опиума. — Ананасы, мангу и мангустаны. — Кокосовые орехи. — Значение Сингапура. — Кумирни. — Купец Вампоа и его вилла.
Только индиец, растянувшись в лодке, спит, подставляя под лучи то один, то другой бок; закаленная кожа у него ярко лоснится, лучи скользят по ней, не проникая внутрь, да китайцы, с полуобритой головой, машут веслом или ворочают рулем, едучи на барке по
рейду, а не то так работают около европейских кораблей, постукивая молотком или таская кладь.
Но холодно; я прятал руки в рукава или за пазуху, по карманам, носы у нас посинели. Мы осмотрели, подойдя вплоть к берегу, прекрасную бухту, которая лежит налево, как только входишь с моря на первый
рейд. Я прежде не видал ее, когда мы входили: тогда я занят был рассматриванием ближних берегов, батарей и холмов.
Я никого не застал в отели: одни уехали на
рейд, другие на вечер, на который Кармена нас звал с утра, третьи залегли спать.
Время было бурное, а вход на
рейд, как я сказал выше, считается очень опасным.
Они привезли приглашение стать на
рейд, где мы хотели; даже усердно приглашали, настаивали, чтоб фрегат со второго
рейда перешел в проход, ведущий на ближайший к Нагасаки
рейд.
Часа в три мы снялись с якоря, пробыв ровно три месяца в Нагасаки: 10 августа пришли и 11 ноября ушли. Я лег было спать, но топот людей, укладка якорной цепи разбудили меня. Я вышел в ту минуту, когда мы выходили на первый
рейд, к Ковальским, так называемым, воротам. Недавно я еще катался тут. Вон и бухта, которую мы осматривали, вон Паппенберг, все знакомые рытвины и ложбины на дальних высоких горах, вот Каменосима, Ивосима, вон, налево, синеет мыс Номо, а вот и простор, беспредельность, море!
Штили держали нас дня два почти на одном месте, наконец 17 мая нашего стиля, по чуть-чуть засвежевшему ветерку, мимо низменного, потерявшегося в зелени берега добрались мы до Анжерского
рейда и бросили якорь. Чрез несколько часов прибыл туда же испанский транспорт, который вез из Испании отряд войск в Манилу.
25-го сентября — ровно год, как на «Палладе» подняли флаг и она вышла на кронштадтский
рейд: значит, поход начался. У нас праздник, молебен и большой обед. Вызвали японцев: приехал Хагивари-Матаса, старший из баниосов, только что прибывший из Едо с новым губернатором.
Внизу, под боком другого утеса, пробирался к
рейду купеческий корабль.
Об этом объявили губернатору, затем чтоб он дал приказание своим, при возвращении наших судов, впустить их беспрепятственно на
рейд.
Ничего не было, и даже никого: японцы, очевидно, сердятся за нашу настойчивость кататься по
рейду, несмотря на караульные лодки, а может быть, и за холодный прием.
Например, иностранные корабли не иначе допускаются на второй и третий
рейды, как с разрешения губернатора.
Иначе, лишь только фрегат вошел бы в проход, японцы выстроили бы линию из своих лодок позади его и загородили бы нам второй
рейд, на котором нельзя было бы кататься на шлюпках; а они этого и добивались.
Если здесь разовьется торговля и примет когда-нибудь большие размеры, то, вероятно, устроится и брекватер, или мол, для защиты
рейда от S ветров.
«Так это Нагасаки!» — слышалось со всех сторон, когда стали на якорь на втором
рейде, в виду третьего, и все трубы направились на местность, среди которой мы очутились.
На
рейде рисуются легкие очертания военных судов, рядом стоят большие барки, недалеко и военные китайские суда, с тонкими мачтами, которые смотрят в разные стороны.